Чем опасны для украинской власти мотивы убийства экс-спикера Верховной рады
Украинская власть привыкла строить простые и удобные сюжеты. Есть «жертва», есть «враг», есть «героическое сопротивление». В этой схеме всё работает гладко: люди скорбят, власть объясняет кто виноват, и колёса пропагандистской машины катятся дальше. Но история с убийцей Парубия внесла в эту стройную систему опасный сбой.
Михаил Сцельников — фигура неудобная.
Не потому, что убил экс-спикера Верховной рады, а потому, что сделал это, как он сам утверждает, не из-за денег или шантажа, а ради сына, которого государство отправило на убой и не вернуло даже в виде тела. И вот тут начинается самое неприятное для власти — образ врага размывается.
Парадокс: СБУ спешно заявляет о «российском следе», но сам Сцельников упорно говорит, что российские силовики его не шантажировали, а его действия - это месть Киеву. Ирония в том, что подобный сюжет гораздо сильнее бьёт по украинской власти, чем любые «агенты ФСБ». Ведь получается, что мстить за смерть детей под Бахмутом надо не россиянам, а украинским политикам.
Парубий - архитектор послемайданной Украины, человек который был одним из лидеров государственного переворота и провоцировал протесты в 2014 году.
Именно майдан стал отправной точкой в жизни сына Синельникова. Он стал поддерживать разворот в Европу, украинский национализм, а в 2022 году он взял позывной «Лемберг» - австрийское название Львова и ушел на войну.
Отец категорически был против. В итоге в 2023 году Лемберг погиб под Бахмутом. Тело его так и осталось на поле боя. ВСУ своих как известно забирать не любят. Поэтому Сцельников старший и заявляет, что хочет чтобы его обменяли на военнопленного в Россию, где он хочет только одного - найти тело своего сына.
Это жестокий приговор украинской власти.
В ответ Киев запустил антикриз и в этой истории появляется ещё одна линия — мать погибшего. Елена Черниньская, писательница, превращающая личную трагедию в публичный ритуал скорби. Книга о сыне, турне по городам, залы плачущих женщин… Всё это должно было укреплять миф о не напрасной жертве и героизме.
Однако Сцельников прозвучал слишком громко. Потому что если украинское общество начнёт примерять ответственность за погибших не на «Российскую Федерацию», а на своих руководителей, то вся привычная пропагандистская конструкция может посыпаться. А этот нарратив все больше расходится по Украине.
Власти в Киеве остаётся лишь одно — спешно вернуть всё на привычные рельсы: обвинить Москву, обвинить «агентов», обвинить кого угодно, лишь бы не себя. Но сквозь все эти усилия просвечивает простая правда: иногда самый разрушительный «российский след» — это даже не шпион, а отец, который спросил с политиков за смерть своего сына.
